- Я бы хотел, чтобы вы провели проверку в театре моего брата. – Николас стоит перед Вальгардом Ноттом, спокойный и вместе с тем настороженный. Ему не нужны лишние подозрения Семей – он хочет лишь образумить Феликса, создать незначительную угрозу, чтобы тот понял всю опасность своего мероприятия.
Никки был уверен почти наверняка: проверка ничего не даст, ведь его брат никогда не был настолько глупым, чтобы оставлять улики на виду. Он хотел припугнуть Феликса – пусть ценой Сопротивления, сомнительных надежд, которым, увы, не суждено сбыться. В этом мире недопустимы те мечты, которыми живет Феликс, и стоит напомнить ему об этом как можно скорее, пока не стало слишком поздно.
Но Вальгард не идиот, - конечно! – и воспринимает донос серьезно. «Есть еще что-нибудь, Николас?» - будничным тоном человека, взявшего дело в производство, интересуется Титан.
- Нет, мистер Нотт. – Никки выдерживает взгляд. В этот момент ему становится по-настоящему страшно: его собеседник что-то почувствовал, и вот теперь беда дамокловым мечом нависла над домом Честертонов. Идиот! Он сам срубил сук, на котором сидит; он хотел напугать Феликса – какая глупость! Он всего лишь подставил семью. Брата, родителей, самого себя… Вальгард не отцепится и докопается до истины. И вот тогда всё будет кончено.

Никки подскочил на кровати, чувствуя, как бешено колотится в висках кровь, а горло накрепко сжал спазм – не то испуга, не то удушья чужой хватки. Сон закончился. Он не предатель – взгляд в зеркало на прикроватном столике, - нет, эти испуганные глаза никак не похожи на глаза человека, способного подвести родного брата под трибунал. Он перевел дыхание, поднялся с кровати и, взяв волшебную палочку, наколдовал себе стакан воды. Сделал глоток и сразу же отставил напиток в сторону: у жидкости был отвратительный бесцветный вкус пустоты, ни-чего-го, из чего она и была сотворена. Трансфигурированной из воздуха едой не наешься, наколдованной водой не напьешься; Никки почувствовал себя обитателем королевства фальшивок.

Он распахнул ставни окна – Николас любил холод, а теплая летняя погода сильно ему докучала, - и вернулся в кровать. Сон не шел, и мужчина, поборовшись некоторое время с навязчивыми мыслями, вскорости им полностью поддался. Что же все-таки делать? Увезти Феликса и распустить театр? Отговорить труппу от дальнейшего участия в затеях Феликса?
Выхода из ситуации он не видел, и вдобавок ко всему отчаянно желал поддержать брата. Сопротивление – блажь, еще одна игрушка, которая вряд ли надолго заинтересует непостоянного Феликса, а потому едва ли может по-настоящему считаться изменой Британии. Николас вспомнил сон, разбудивший его, и нахмурился – он представил, как говорит эти слова Титанам; даже в воображении текст звучал не убедительно. И тем не менее, это было правдой. По своей природе Никки отличался бесконфликтностью и во всякой проблеме видел пути мирного разрешения. Бороться с системой ему не хотелось, но бросить брата он не мог даже под угрозой смерти, а потому предполагал: выход найдется. Со временем. Эта мысль придала уверенности французскому чиновнику, и он вдруг улыбнулся, представив, как Титаны ходят смотреть на представления о юном Лорде Волдеморте, организованные магглами и сквибами. В изяществе иронии Феликсу не занимать.

Отредактировано Nicolas Chasterton (2017-07-14 14:29:39)